Ашхабадский вор - Страница 62

Алексей взлетел по выбеленным солнцем, растрескавшимся от времени каменным ступеням. «Ну чем не натуральное античное приключение, – отстраненно подумалось ему. – Голые в руинах, Тацит отдыхает…»

Шах повернулся ко входу, в его руке матово блеснул металл. Пушка. Вот это другое дело…

Алексей вскинул трофейную «беретту» и выстрелил. Дернулась в ладони огнестрельная машинка, рыбкой отскочила гильза…

И впервые в жизни Алексей увидел прелести рикошета. Он промазал первым выстрелом. Однако пуля, отбив кусок исторически бесценных руин прямо перед стоящим на коленях шахом, срикошетила и угодила тому в живот. Шах так и не успел вдавить курок. Он выронил массивный, какие любят использовать в гангстерских фильмах, инкрустированный золотыми пластинами пистолет и завалился ничком.

Второй выстрел Алексея Карташа оказался уже излишним, оказался контрольным.

Теперь последний, но обязательный штрих. Без которого, как было сказано, нам не поверят. Карташ нагнулся над шахом. Вот он, тот знаменитый медальон на цепочке. Действительно, никакого замочка, снять можно только с головой. Ну это, извините, восточные крайности. Мы люди западные, нам ближе иные способы. Благо подходящим инструментарием мы вооружены. Армейский нож – это вам не только чтоб пырять, это вам много чего в одном флаконе…

Состыковав клинок и ножны соответствующим образом, простейшими и одновременно действенными кусачками он перекусил цепочку. Без всякой брезгливости сунул медальон в рот и помчался к озеру. Бултыхнулся с разбегу в озерную воду.

Он уже почти добрался до каменного дна, когда его дважды, с интервалом в секунду, долбануло под лопатку и в ногу. Это было больно. Будто со всего маху кто-то влепил ломом. А рядом пронеслись, обогнав Карташа, похожие на тугой белесый жгут струи.

Пули.

Пули, выпущенные из обычного стрелкового оружия, в воде теряют убойную силу. Было бы не так – всплывал бы уже Алешенька Карташ на поверхность с пулевыми пробоинами под лопаткой и в ноге. Толщи воды сработали как бронежилет, смягчили удары. Правда, попади эти вильгельмы телли в голову – послали бы старлея в форменный нокаут. А нокаут под водой – это совсем не то, что продлевает жизнь и делает ее веселой и беззаботной.

Не приходилось сомневаться, что за стрелки такие свалились на нашу голову. Подоспели шахские охраннички, что стерегли подступы к священному озеру. Быстро подоспели, надо сказать, еще б немного, и все стало бы гораздо горячее.

Но чего не случилось, того не случилось, а с неслабой, но все же выносимой болью он мог плыть дальше. И плыл. Прежним, освоенным маршрутом. Выход в горизонталь колодца, темнота, в которой он вновь отталкивался пятками и хватался за выступы руками, вертикальный подъем… Все. Воздух. Тепло жаркого дня.

Карташ выбрался на камни, оставляя мокрый след. Поднялся наверх, к Гриневскому, тем же, петляющим меж камней путем. Таксист, просунув в естественную амбразуру ствол автомата, вел прицельный огонь.

– Еще двух срезал, – сообщил он, не оглядываясь.

Алексей быстро, перевыполнив все солдатские нормативы, оделся.

– Уходим.

– Уходим так уходим, начальник.

– Сколько их там, не определил? – спросил Карташ, подхватывая вещмешок.

– Десяток точно. А может, и поболе.

– Ну ладно…

В диверсантском деле главное – суметь уйти. Подобраться, покуролесить вволю – это ровно полдела, фифти процентов от общей победы. Никто не говорит, что первая половина дела проста, но когда ты себя уже обнаружил, когда поднял на уши всех кого можно, тогда все сразу многократно усложняется.

Алексей видел только один шанс выскочить из петли, в которую они просунули собственные головы. Дело даже не в том, чтобы преподнести преследователям нечто неожиданное. Шаховы хлопчики, думается, готовы к неожиданному, поскольку один сюрприз в виде колодца, сообщающегося с озером, они уже получили. Значит, не должны сомневаться, что и трасса отхода заранее продумана хитромудрыми и чересчур информированными киллерами. Шаховы хлопчики станут землю рыть со всем прилежанием, проверять даже самые бредовые предположения. Причем в прямом смысле станут рыть – если диверсантам известен один потайной проход, запросто могут быть и другие, не менее потайные лазы.

Поэтому следовало преподнести им на блюдечке нечто совсем уж бредовое, немыслимое. Нечто уж совсем запредельно дикое, что никак не сможет прийти в головы боевикам. А самым диким и немыслимым было…

Никуда не отходить, остаться на месте. То есть там, куда непременно и очень даже скоро нагрянут боевики. Ну, не совсем уж в точности там же, не тютелька в тютельку, можно ведь чуть-чуть подкорректировать дислокацию, перебравшись двумя камнями выше. Как бы забраться на крышу того укрытия, в котором они находились допрежь, и затаиться там до темноты.

Косность мышления – вещь, что ни говори, сильная. Представьте себе такую картину: какой-нибудь снайпер застрелил с крыши дома депутатишку. Ясно, что понаехало милиции, коя быстро обнаружила позицию стрелка, нашла стреляные гильзы, брошенную снайперку. Так вот: станут ли менты искать снайпера на крыше, когда у того была уйма времени уйти и скрыться? Маловероятно. Разве что у них найдется собачка… Да, если у шаховых боевиков вдруг прихвачен с собой мухтар, тогда да… тогда шансы выжить покатятся к нулю, как пушечное ядро с горы.

Стараясь не думать о потенциальной собаке, они перебрались двумя камнями выше. Кстати, пришлось попотеть – высота невелика, но лесенки с собой, звиняйте, нету. Больше всего Карташ боялся оставить след на выступах – куда ставил ногу, за что хватался рукой – но вроде обошлось. Забрались. И залегли на очень узкой и неровной, полной острых граней поверхности. Но тут уж не до удобств.