Ашхабадский вор - Страница 42

К оглавлению

42

Подошел Гриневский.

– Все кончено, – сказал ему Карташ. – Пошли к женщинам.

– А вдруг он не один?

– Другие бы уже объявились.

Они поднялись на сцену. Напуганной выглядела не только Маша, но даже Джумагуль. Однако успокаивать, говорить, что все обойдется, Алексей посчитал занятием бессмысленным. Лучше говорить честно и по делу.

– Ну вот и напоролись, – коротко, со злостью выдохнув, сказал Карташ. – Если б стекла были целы, еще можно было бы надеяться, что его дружки выстрелов не услышат. А так... – Алексей махнул рукой. – Ладно, как выпало, так выпало, уже не переиграть. Придется воевать. Делаем вот что. Через парадную лестницу уходить нельзя, чего доброго сойдемся с абреками лоб в лоб, а это было бы некстати. Поэтому уходим по пожарной лестнице – есть на нее выход с третьего этажа. Пожарка идет по стене, противоположной фасаду. Оттуда переулком – к раскуроченному универмагу. Там удобно прятаться, много всякого хлама, есть где зашхериться. Да и сам черт ногу сломит, пока кого-нибудь отыщет среди того мусора. Вот там Маша с Джумагуль схоронятся до нашего возвращения. А мы с Петром...

– Я с тобой! Я не собираюсь отлеживаться, хватит, под тем столом в ауле належалась! – сдвинув брови, воинственно заявила Маша. Да еще потрясла автоматом. Ни дать ни взять, амазонка на охоте за мужскими скальпами, бляха-муха. А а глазах-то бултыхается самый неподдельный страх.

– Значит так, мамзель Мария, – Карташ говорил медленно, но веско, чтобы смысл сообщения дошел до печенок, дошел быстро и качественно. – Запомни и передай другим – на войне командир всегда один. Иначе не было, не бывает и не может быть.

– И это ты? – с вызовом уточнила Маша.

– И это я. Кто-то оспаривает?

Неожиданно на помощь Карташу пришел Гриневский:

– Начальник дело говорит. Вот когда сядем в машину, я буду главным. Про вертолет вообще молчу, там только кто вякнет мне под руку или полезет с советами, закатаю в лоб, невзирая на чины и половые различия. Если угодим в здешнюю крытку, тьфу-тьфу, – Таксист, нисколько не рисуясь, трижды сплюнул через плечо и постучал по дереву, а именно по панели ДСП, – тогда придется вам меня слушаться, как отца родного, а в боях местного значения гражданин начальник рюхает не в пример лучше нашего. Его этому учили.

Будь у нее иголки, Маша ощетинилась бы, подобно ежу. Она взглянула на Джумагуль в поисках поддержки. Но таковой не нашла. Туркменка молчала, и весь ее вид показывал, что она готова выполнить любое приказание командира. Не составляло труда догадаться, что Машу распирает желание высказаться на тему покорности восточных женщин, которые позволили взять над собой власть мужчинам, разрешают тем делать с ними что вздумается, и в таком духе. Но Маша сдержалась. Сообразила, что оказалась в подавляющем меньшинстве, и сдалась. Но не показывать же, в самом-то деле, что она сдалась!

– И что ты там придумал? – дочь Топтунова вложила в свой вопрос весь сарказм, который только можно было впихнуть в эти пять слов. Легко угадывался подтекст вопроса – дескать, разве может мужчина придумать что-нибудь толковое.

Карташ, мысленно сосчитав до десяти, сказал:

– Я и Петр убедим душманский отряд, что мы в спешном порядке, испугавшись мести за содеянное, убрались из города. Потом вернемся окольными путями, присо-единимся к вам, пересидим бурю, дождемся, когда наши друзья отвалят, и отвалим сами.

– И как ты намерен убедить их?

– Некогда, товарищ женщина, расписывать по пунктам, совсем некогда. Все, хватаем оружие и на выход...

Глава 8
Накрытые афганцем

Четырнадцатое арп-арслана 200* года, 9.14

Песчаная буря набрала силу. Окружающее потонуло в серой круговерти. Предметы потеряли четкость очертаний, а уж про то, насколько вообще ухудшилась видимость, и говорить нечего.

Всем человеческим категориям такая погодка, мягко говоря, не в радость. Всем... кроме одной-единственной. Оченно немногочисленной категории и до крайности не любящей себя афишировать. Специально под этих людей можно переделать знакомую всем пословицу: «В такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит, а хороший диверсант обязательно отправится на задание».

Под погоду можно и нужно подстраивать тактику. Скажем, под нынешние метеоусловия так и просится тактика диверсионной войны. Раз просится – надо дать ход.

– Ты не ошибся, их было восемь человек? – тихо спросил Карташ.

Он и Гриневский лежали метрах в двадцати от входа в ДК на загаженном полу ларька, в котором в давнишние времена продавали всякие там соки-воды. Предварительно выбили прикладами доски в стенке ларька и теперь наблюдали сквозь щели, как сквозь амбразуры, за крыльцом Дворца культуры.

– Пересчитал всех, кого видел. Если кто раньше проскакал или сильно поотстал, то извини, начальник, я не в ответе.

– Да вроде не к чему им отставать и вырываться. Ладно, исходим из цифры восемь.

– Послушай, начальник, если все остальные такие же ловкачи, как этот, которого ты в клубе замочил...

– Не дрейфь. Их уже семеро, забыл? Разумеется, кто-то остался стеречь товар. Полагаю, двое-трое. Не такой уж безнадежный расклад.

– Может, переиграем? Вернемся к первому варианту?

– А если вмешается поганыйслучай? – Алексей повернул голову и внимательно взглянул в глаза напарнику.

Понимающему человеку не надо объяснять, что к поганомуслучаю следует относиться со всем решпектом и опаской. Гриневскому, бывшему вертолетчику, должны быть известны примеры того, как глупая случайность сводит на нет тщательно продуманные планы. Какой-нибудь камень, попавший под колесо, некстати прихвативший живот, не вовремя растявкавшаяся собака…

42