Ашхабадский вор - Страница 36

– Вот туда и двинем, – постановил Карташ.

– Почему именно туда? – спросил Гриневский.

– Высотка потому что, – Алексей загасил окурок, автоматически, нисколько не думая почему-отчего он так поступает, запихнул в щель на асфальте и присыпал сверху пылью и грязью, соскребя ее с асфальта носком ботинка.

– Полагаешь, могут потревожить? – не скрывая удивления, Таксист наблюдал за действиями старлея. – Откуда здесь кто возьмется?

– Мы ведь откуда-то взялись… В общем, пес его знает, кто и откуда, а лучше перебдеть.

– И караулы, небось, повыставляешь, начальник? Вышкарей?

– Обязательно, – серьезно кивнул Карташ. – Себя охранять будем с еще большей серьезностью, чем все зоны вместе взятые...

Они даже рыпнуться не успели, когда появился... Или все-таки появилась? А то и вовсе оно?

Это случилось на пути к самому высокому зданию центра города, предположительно служившему оплотом культуры города Уч-Захмет. Они двигались все теми же пустынными улицами, по все тому же растрескавшемуся асафальту.

Они вошли в распахнутые настежь двери ДК. Внутри их встретил сладковатый запашок тления и разбросанные по всему фойе вешалки. Через вешалки приходилось перешагивать. На стенах висели Доски почета с уцелевшими фотографиями передовиков, сохранились сложенные из позолоченных букв лозунги «Достойно встретим 70-летие образования Туркменской ССР» и «Превратим Уч-Захмет в цветущий оазис». В нише стены они увидели красный фанерный постамент, отведенный под композицию, вырезанную из древесного корня: стоя плечом к плечу, смотрят вдаль рабочий в чалме и с киркой на плече и работница в комбинезоне и в косынке, со штангенциркулем в руке. К постаменту была прикручена табличка с названием: «В единой семье братских народов». Явно произведение местного умельца, думается, преподнесенное в дар родному городу. Изготовление сего несомненно отняло немало сил и времени. Где ж, интересно, теперь этот умелец, среди каких народов?..

– Во, гад!

Все невольно обернулись на Гриневского. Тот занес ногу и с силой обрушил ее на пол, пытаясь раздавить скорпиона. Но юркому насекомому удалось избежать карающей подошвы и после развить завидную прыть. Бегущий скорпион, как выяснилось, скорее смешон, чем грозен: он несся, вытянув перед собой клешни, членистый хвост с ядовитой колючкой на конце загнут на манер поросячьего хвоста. Никем не преследуемый, забежал за кучу мусора и исчез из поля видимости. И несколько запоздало взвизгнула Маша.

– Его укус смертелен только в брачный период, – поспешила успокоить свою русскую приятельницу туркменка.

– А нынче как у него с брачным периодом? – решила разобраться Маша.

– Прошел.

– А если сейчас тяпнет?

– Не хватай его, и не тяпнет.

– А если все-таки тяпнет? – не отставала Маша.

– Рука или нога онемеет, станет толстой, как бревно. Потом пройдет, – добрым голосом сообщила Джумагуль.

– Потом – это когда?

– Через месяц. Может раньше, может позже.

– О господи, – закатила глаза дочка «хозяина» сибирской зоны.

Они поднимались по главной лестнице потухшего очага культуры города Уч-Захмет.

– Чем выше, тем меньше всякой дряни ползает.

Это произнес Карташ, дабы приободрить Машу, которая после скорпиона малость спала с лица и погрузилась в мрачную задумчивость. Не сказать, чтобы очень-то помогло.

На последнем четвертом этаже они набрели на актовый зал.

– То, что требуется, – уверенно сказал Карташ. – Я думаю, на мягкую постель и чистое белье никто и не рассчитывал. А в остальном местечко годится. Составить скамейки на сцене – и получится отличная кровать... Хоть ложе королевских сексодромов сооруди.

Было из чего сооружать, – да уж, это не клуб в расположении ИТУ номер ***, где он и Маша впервые, как говаривали в старинных романах, познали друг друга. Сей актовый зал, пожалуй, сохранил тот вид, что имел во время последнего профсобрания или последнего заседания местной парторганизации. Хоть сейчас созывай какой-нибудь съезд и рассаживай по рядам кресел, обитых мягкой красной тканью и сколоченных в тройники.

Из окон актового зала открывался вид на качели-карусели и на прилегающие к луна-парку улицы. Хороший обзор, но им не исчерпываются все достоинства верхотуры ДК. Главное – весь четвертый этаж опоясывает балкон. Собственно, из-за него Карташ и повел отряд сразу на последний этаж, не заходя на этажи иные. Часовой будет бродить по балкону и сможет контролировать все подходы к ДК. «Если быть честным перед самим собой, то прав Гриневский, – подумал Карташ, – то, что вбито офицеру ВВ, вбито накрепко; и на необитаемом острове вэвэшник будет пытаться очертить периметр, вкопать вышки, загнать на них вышкарей и пустить по периметру часового…»

Ложе пока сооружать не стали, а решили, раз место под ночлег определено, следует все-таки сходить вымыться. Первыми отправились Карташ с Машей. Им хватило на все про все полчаса и трех ведер ледяной воды. После того как смыли пот и грязь, свежим даже стало настроение, чего уж говорить про тело. Повеселевшими они вернулись во Дворец культуры, где передали эстафетную палочку на помывку паре Гриневский – Джумагуль.

– Загляни, начальник, в последнюю комнату в коридоре, тебе понравится, – уже от двери актового зала посоветовал Гриневский.

– Ну, сходим, посмотрим, раз рекомендуют. Все равно необходимо провести рекогносцировку… то бишь отследить подходы и отходы.

Маша пожала плечами – мол, как прикажете, мон женераль, я за вами хоть куда. Они направились по пустынному коридору в ту комнату.